15:00 9.05.2017 , Сергей Черняховский
Парад Победы 1945 года. Фото с сайта image.subscribe.ru
Строго говоря, СССР вполне мог бы
праздновать День Победы над фашистской Германией 2 мая. Потому что к этому дню
уже покончил с собой Гитлер, мы отклонили предложение сменившего его
рейхсканцлера Геббельса о заключении сепаратного мира, после чего он также
покончил с собой; был взят Рейхстаг; в 6 часов утра 2 мая командующий обороной
Берлина генерал Вейдлинг с тремя генералами перешел линию фронта и сдался в
плен. Через час была подписана капитуляция берлинского гарнизона, и война как
таковая была окончена. Потом были стратегическая Пражская операция и ликвидация
тех или иных немногочисленных очагов сопротивления вермахта.
Таким образом, если считать окончанием
войны падение Берлина и ликвидацию организованного сопротивления, это именно 2
мая. Если же считать окончанием войны окончание всех боевых действий, то они
длились до конца мая; даже Пражская операция была начата советскими войсками 9
мая, после капитуляции Германии, и завершилась к 12 мая. То есть, в общем-то,
возможно разное определение торжественной даты. Бывшие союзники СССР на Западе,
как известно, празднуют окончание войны 8 мая, когда немецкое командование
подписало капитуляцию перед ними без нашего участия. Мы могли бы праздновать 2
мая, когда разгром Германии был нами реально осуществлен.
Но мы празднуем День Победы 9 мая. И не
только потому, что в этот день Кейтель переподписал Акт о безоговорочной
капитуляции в нашем присутствии. Это была лишь форма. Подлинный смысл был
глубже самой по себе капитуляции. В первую очередь значение имело то, что было
показано и доказано: война будет окончена не тогда, когда Германия и кто-либо
еще захочет ее прекратить, а лишь тогда, когда мы сочтем ее законченной.
У СССР были возможности заключить
сепаратный мир с Германией уже в 1944 году, затем – весной 1945 года, 30
апреля, когда этот мир предложил ненадолго возглавивший страну Геббельс.
Конечно, мы не заключили его потому, что приняли перед союзниками обязательство
не заключать такой мир, но еще и потому, что демонстрировали немцам: «Вы
разорвали мирный договор 1939 года. Вы вышли из доверия. С вами говорить не о
чем. Никакой пощады».
Мы не только отражали агрессию врага: мы
уничтожали и наказывали неспособных выполнять принятые обязательства. И
демонстрировали всем, в том числе и тогдашним союзникам: так будет со всяким.
За клятвопреступление – не просто наказание, а уничтожение. Мы ясно дали
понять: на половине пути мы не остановимся. В восточной политической культуре,
на стыке границ Турции, Ирана и Грузии, за клятвопреступление в рот заливали
кипящее масло или расплавленный свинец. Сталин об этом помнил.
Но СССР тогда не мстил Германии: он
именно показывал, ЧТО будет с каждым, кто… Возможно, именно эта демонстрация
сыграла свою роль потом, когда новые соперники и противники СССР так и не
решались начать с нами войну, даже тогда, когда им казалось, что они сильнее.
К 9 мая 1945 года Сталин больше уже не
думал о лидерах рейха: они уже не существовали для него. Он думал о союзниках и
предупреждал их будущую измену. В Карлсхорсте он показывал США и Великобритании
и их политическим элитам: «Если что, следующими здесь будете вы. Смотрите: вот
так вы подпишете вашу будущую безоговорочную капитуляцию в пригороде взятых
штурмом Лондона и Вашингтона. И промежуточных решений, перемирий, уступок не
будет».
Точно так же и потом Нюрнберг был нужен
не столько для того, чтобы повесить Геринга, сколько для того, чтобы
продемонстрировать лидерам Запада: если что – мы так же будем вешать и вас.
Мир всегда строится на табуировании
войны. Мир прочен тогда, когда желающего его нарушить, даже при 99-процентной
уверенности в своем превосходстве, само напоминание об этом самом
одном-единственном последнем проценте уже ввергает в состояние панического
ужаса.
После 1945 года так происходило не раз,
и когда во время Карибского кризиса американское командование уверяло
президента Кеннеди в том, что сможет обеспечить победу и отражение нашего
удара, он спросил: «Ну а если нет?», и генералы, вспомнив Карлсхорст и
Нюрнберг, не нашли что ответить.
9 мая в Карлсхорсте Сталин
продемонстрировал великим державам-победительницам их будущее, ожидающее их в
том случае, если они решатся на нарушение принимаемых правил игры, и они так
никогда и не решились их нарушить. Более того, именно настаивая на
переподписании Акта безоговорочной капитуляции, он заставлял в скрытом виде
капитулировать и их самих. Он заставлял их играть по нашим правилам и
утверждал, что правила будут такими, на какие согласится он. Они пытались
объяснить, что капитуляция, мол, уже подписана, и даже представитель СССР –
генерал Суслопаров, представлявший Ставку Верховного Главнокомандования, на ней
присутствовал, и проводить церемонию еще раз необходимости нет. Но в ответ
получали: «А теперь – еще раз и вприсядку». Причем «вприсядку» – не только
Германия, но и все остальные.
То есть 9 Мая – это не только День
Победы над Германией, но еще и день принуждения союзников к исполнению взятых
на себя обязательств, к выполнению установленных правил игры. Это день их
малой, внутренней и не в полной мере афишируемой, но капитуляции перед СССР, определившей
все последующее развитие событий.
По идее, как должны были бы развиваться
события, откажись союзники от повторного подписания Акта? СССР бы по-прежнему
рассматривал Германию как воюющую сторону и приступил бы (после, возможно,
краткой передышки) к уничтожению подразделений вермахта. Последние уходили бы в
Западную зону. СССР сначала потребовал бы от союзников их уничтожения, а затем,
после естественного отказа «союзников» (теперь уже точно в кавычках) уничтожать
капитулировавших, просто начал бы сам их уничтожать на территории, занятой
войсками США и Англии.
Принятие же капитуляции Германии лишь
этими странами, без признания ее СССР, означало бы сепаратный мир, то есть
нарушение ранее взятых на себя обязательств и аннулирование всех остальных.
Союзные армии должны были бы противодействовать движению советских войск к
Атлантике и уничтожению остатков вермахта, то есть вступать в войну с СССР.
Насколько они были готовы к серьезной войне, показало их бегство в Арденнах.
При этом у них в тылу были бы партизанские армии французских и итальянских
коммунистов, плюс как минимум армия де Голля, постоянно третируемого Черчиллем
и на тот момент склонного к союзу с СССР. В довершение сами английские и
американские солдаты в том своем состоянии просто не поняли бы, чего от них
хотят генералы. Скорее всего, союзные армии были бы частью уничтожены, частью
изгнаны из Европы. И это не говоря о таких вещах, как необходимость воевать с
Японией, которая при таком развитии событий оказывалась невольной союзницей
СССР. По сути, США и Великобритания должны были бы, как только что Германия,
воевать на два фронта. Причем СССР воевал бы с ними так, как воевал с
вермахтом, а Япония – не так, как они воевали с Германией.
Все всё понимали, и союзники
капитулировали вслед за Германией. Хотя формально СССР находился в состоянии
войны с Германией до 25 января 1955 года, когда был принят Указ Верховного
совета СССР о прекращении войны. (Вот, кстати, еще одна дата, которую можно
отмечать.)
Но 9 Мая осталось 9 Мая – днем, когда на
Западе признали, что противостоять СССР они теперь могут только в рамках
правил, которые определяет СССР. Вопрос только в том, понимает ли эти правила
руководство нынешней России, и способно ли оно ставить Запад на колени так, как
его ставил СССР.
Читать полностью: http://www.km.ru/v-rossii/2013/05/08/istoriya-vtoroi-mirovoi-voiny/710424-9-maya-pered-sovetskim-soyuzom-kapitulirova
Читать полностью: http://www.km.ru/v-rossii/2013/05/08/istoriya-vtoroi-mirovoi-voiny/710424-9-maya-pered-sovetskim-soyuzom-kapitulirova
Комментариев нет:
Отправить комментарий